| |
Высокие технологии сегодня вызывают повышенный интерес.
На пороге третьего тысячелетия обсуждаются их различные
аспекты. При этом нередко даже сама формулировка задачи
указывает на вполне определенную позицию. Например:
"Приведут ли высокие технологии к интеграции культур?".
Вряд ли возможно задаваться таким вопросом, если не
предполагать роль новых технологий в жизни общества
очень и очень существенной. Однако с нашей точки зрения,
это допущение далеко не очевидно. Собственно, в этом то
и заключается проблема: имеются ли у нас основания
считать, что появление высоких технологий способно
принести качественные изменения в жизнь человечества?
Утвердительный ответ означает согласие с
технократическим тезисом о том, что научно-техническими
средствами решается большинство проблем людей. Для этого
необходимо только освоить очередной этап прогресса. Так
когда-то казалось, что успех принесет механизация, затем
автоматизация, роботизация, после - компьютеризация и
развитие информационных сетей. Соответственно, в этот же
ряд надо записать и высокие технологии.
Однако известно, что ранее по достижении желаемого
этапа принципиального улучшения не происходило, и тогда
все надежды на качественный прорыв опять возлагались на
будущее развитие. Исходя из этого опыта логично
предположить, что связывая с новыми технологиями
серьезные надежды, мы рискуем оказаться в ситуации,
когда по достижении желаемых рубежей опять не произойдет
принципиальных изменений и возникнет ощущение, что не
хватает чего-то еще.
С нашей точки зрения анализ технического развития
вообще, и высоких технологий как его частного случая, в
русле технократического понимания неадекватен.
Адекватность может быть достигнута лишь в системах,
уровень которых на порядок ниже. Или же мы должны
допустить, что цивилизационное становление происходит в
рамках технических закономерностей. Для пояснения данной
позиции последнее целесообразно исследовать подробнее.
Какова в действительности роль науки и техники в
развитии человечества, насколько они способны решать
нетривиальные проблемы? Как велико их влияние по
количественным показателям (сила влияния), и по
качественным (результат влияния)?
Если говорить в общем, то наличие жесткой и
однозначной связи между развитием общества и развитием
науки и техники неочевидно. Конечно, причину
возникновения новых типов цивилизаций можно видеть в
определенных технических достижениях, например,
относящихся к способу передачи информации (акустический,
письменный, печатный ("галактика Гуттенберга"),
электронный), или же к способу передвижения, как то
изобретение колеса, паруса и т.д. Но как в таком случае
быть с миром идей, волей, духом человека? Вряд ли будет
правильно ставить его судьбу в строгую зависимость от
изобретенных им же самим орудий. Нельзя дать
исчерпывающего ответа, что первично: развитие техники,
открывающее для людей новые горизонты, или творческий,
духовный импульс, который и является причиной появления
достижений в материальном мире. История показывает, что
влияние идей в той или иной общественной ситуации может
оказаться много более значительным, чем научные
достижения.
Но чем, какими идеями направляется техническое
развитие? Н.Н. Трубников отмечал, "что современный
ученый в основной своей массе давно связал себя с теми
общественными формами, в которых выступает современная
наука, и стал если не "ученым лакеем", то, во всяком
случае, "пролетарием умственного труда". При этом
"значительнейшая часть представителей науки продолжает
все еще тешить себя и других давно изжившими себя
иллюзиями относительно Чистой Науки и ее благородных
жрецов, служащих Прекрасной и Доброй Истине"[1;280]. То
есть, можно говорить, что научные результаты существенно
зависят от трансцендентных науке и технике факторов. В
связи с этим возникает вопрос: что это за факторы? Какие
запросы стимулируют техническую активность людей? Откуда
берут начало те или иные потребности? Если не копать
слишком глубоко, то можно сказать, что из
соответствующих частных интересов.
В мире господствуют частные интересы. Это проявляется
на разных уровнях - в качестве субъекта таких интересов
можно выделить как отдельного индивида, так и крупную
корпорацию или даже государство. Каждый преследует свои
локальные цели, как правило, нисколько не заботясь о
том, каким образом они соотносятся с мировой динамикой.
"Своя рубашка ближе к телу". Общая картина развития
человечества кажется иррациональной именно потому, что
провести какой-либо объединяющий вектор очень и очень
непросто. При беспристрастном взгляде, на всех ступенях
социальной лестницы мы увидим чудовищную разобщенность
деятельности, которая регулируется не только законами,
этическими критериями, интересами общества и
государства. Разумеется, все вышеперечисленное имеет
свое значение, но не составляет суть, поскольку для
большинства людей оказывается привнесенным извне, не
естественным поведением, которое практикуется ровно до
того момента, пока существует адекватный контроль, или,
если говорить о какой-либо традиции, до тех пор, пока
так делают "все". Не стоит думать, что это только
российская позиция, то же самое, пусть в меньшей мере,
характерно и для более цивилизованных народов. Например
немцы, которые у себя на родине славятся "трепетным"
отношением к правилам дорожного движения, в большинстве
своем демонстрируют нечто противоположное, когда ездят
по Москве.
Если и можно найти какую-то доминанту в поле стимулов
деятельности, то преследование частных, эгоистических
интересов оказывается едва ли не единственным
претендентом на первое место. И тогда любые ограничения
- как то юридические, этические и др. могут быть
нарушены, или, что практикуется чаще, обойдены.
Различаются только масштабы - торговая фирма будет
продавать на рынке испорченные продукты питания, а
научный институт будет научно же обосновывать
необходимость новых разработок (высоких технологий),
которыми может оказаться все, что угодно, от генной
инженерии, до систем космических вооружений. Нередко,
эти разработки необходимы лишь только самому институту -
для выживания, а если брать обеспеченное западное
общество, то скорее лишь для обогащения. Но они находят
поддержку, когда она оказывается выгодной с точки зрения
других частных интересов, например государственного
чиновника. При этом внимание к тому, насколько полезен и
безопасен продвигаемый ими продукт, оказывается на
втором плане. Если же это серьезно интересует кого-то со
стороны, то вполне возможно привести научное обоснование
и полезности, и безопасности, а для несведущего
обывателя вполне подойдет агитация в средствах массовой
информации (Грубо говоря - "Высокие технологии - это
круто!"). В своей книге "Техника и ее роль в судьбах
человечества" В.П. Рачков подробно осветил такие
проблемы, показав, сколь велики трудности контроля над
техническим развитием, сколь оно иррационально и
самодовлеюще. Но и без серьезного анализа ясно, что все
предшествующие техногенные катастрофы происходили по
вине компонентов, которые наряду с другими получив
превосходные отзывы, были признаны надежными и
безопасными. Причем интересно, как подметил В.П. Рачков,
что в случае трагедии в качестве виновного выступает
"стрелочник" (непосредственный руководитель, капитан
судна и т.д.). Никто ни разу не обвинил "саму технику",
не поднял более глобальных причин.
То есть, можно заключить, что научно-технические
результаты в значительной степени определяются
факторами, не имеющими непосредственного отношения к
технической реальности. Общечеловеческая деятельность
оказывается достаточно независимой от внутренних проблем
науки и техники, они сами вовлечены в глобальную
систему, где выполняют отведенную им роль и подчиняются
ее законам.
Велики ли достоинства техники или нет, высокие
технологии или "низкие"- вопрос уже второстепенный по
сравнению с тем, каковы стимулы их распространения. На
практике цели применения какого-либо достижения могут
быть в корне отличны от заложенного в нем назначения.
В качестве примера можно обратиться к бизнесу.
Внедрение и распространение какой-либо технической
инновации в первую очередь зависит не от того, насколько
она служит на благо человечеству, а от выгоды, которую
может принести ее разработка компании. Здесь есть свои
нюансы. Так, известны случаи, когда нецелесообразное с
технической стороны решение активно продвигалось на
рынок - оно было весьма передовым и прогрессивным, чем
поднимало престиж фирмы, и было нужным для борьбы с
конкурентами. Если конкурентов удавалось побороть, от
этого решения отказывались, если нет - то
разрабатывались другие, часто еще более нецелесообразные
проекты, техническое соперничество выходило на следующий
виток. Возможны и иные случаи, вполне ясно показывающие,
насколько незначительно развитие новой техники зависит
от действительных нужд людей. Интересно описание
Ж.Эллюлем телефонизации Парижа. "Во Франции
пропагандировали расширение телефонной сети. Удвоили в
течение десяти лет число обладателей телефонов. Сегодня
подключено к работе двадцать миллионов аппаратов. К
несчастью для уровня управления, констатируется
бедственная ситуация: французы не звонят! Статистика на
1982 г. дает 1,3 соединений в день на один аппарат. Что
явно незначительно. Что же тогда, приостановились? Вовсе
нет. Эту информацию убирают и техники решают, что нужно
достигнуть цифры в двадцать пять миллионов аппаратов в
1985 г., то есть практически один аппарат на каждую
семью. Но это будет означать уменьшение среднего
пользования телефона. Тогда, чтобы компенсировать этот
дефицит, выдвинули идею создавать ситуации, при которых
французы будут вынуждены звонить. И это - один из
важнейших мотивов создания системы, ради которой
развернули усиленную международную пропаганду -
Телетель. Это предполагает комбинацию телефона,
компьютера и телевизора (а чтобы развивать систему,
предлагают бесплатно снабжать столами для компьютеров).
Благодаря этой системе вы можете одним телефонным
звонком соединиться с номером телефона вашего
корреспондента, получить расписание поездов и самолетов,
узнать цены на рынке, программы кино и телевидения… Но
нужно заставить пользователя использовать эту систему. И
вот уже рассматривают очень серьезно вопрос о ликвидации
печатных ежегодников-справочников телефонов, расписания
железных дорог и другой информации… Пользователь,
следовательно, будет вынужден звонить по телефону, как
только ему понадобится какая-либо справка. И в это время
средняя цифра использования телефона будет улучшаться.
Будет оправдан неизбежный технический прогресс. Здесь мы
как раз оказыаемся в ситуации абсурда, диктуемого
императивом использования наисовременнейших технических
средств, в которых нет нужды" [6;134-135].
Ограниченность объема статьи не позволяет привести
другие подобные примеры, хотя их более чем достаточно.
Поэтому надеяться на решение глобальных проблем с
помощью какой бы то ни было новой техники
нецелесообразно, ведь ее логика отнюдь не довлеет над
миром. Соответственно, высокие технологии сами по себе
не принесут ничего нового, они могут только
пропорционально увеличить уже имеющиеся проблемы,
сложившееся благодаря существованию определенного типа
общественных отношений.
Система общественных отношений, не в последнюю
очередь, зависит от качества личностей, их духовного и
культурного уровня. "Люди всегда делают то, - писал А.
Хунинг, чем они являются сами, и являются поэтому
мерилом того, что они делают. В этом принципе заключена
основа для оценки прогресса, который люди больше не
способны контролировать. Люди не могут взять на себя
ответственность за технику, которую они не могут или еще
длительное время не смогут контролировать, до тех пор,
пока они не будут в состоянии познать себя в той мере, в
какой этого требует технический прогресс" [4;399]. Но
что движет создателями научно-технического прогресса?
Какие стимулы являются основными? Необходимо знать
ответы на эти вопросы, поскольку личные побуждения
играют немаловажную роль. Как соотносятся представления
о нуждах человечества и личные устремления ученого или
инженера? Какова иерархия стимулов к творческой
деятельности конкретного индивида? Применительно к
профессиональной сфере не всегда возможно говорить о
каких-то "высоких материях". Насколько здесь уместны
упоминания о чувстве долга, желании внести свой
посильный вклад в общечеловеческое созидание, об
ответственности перед грядущими поколениями, стремлении
облегчить бремя чьих-либо непосильных трудов? В реальной
деятельности эти цели нередко не являются ключевыми. Это
далеко не всегда осознается самим человеком, который
вполне может искренне верить, что в своих поступках
движим высокими ценностями. Однако, как показывают
исследования психологов и практика психотерапевтов,
распространена ситуация, когда декларируемые намерения
являются результатом заблуждения человека, "обмана
самого себя", что проявляется при детальном изучении
личностного мироощущения, обнажая истинные побуждающие
мотивы. Так что же тогда в действительности движет
современным творцом? Если не принимать во внимание так
называемых функционеров от науки, то для более или менее
увлеченного человека, этой движущей силой является
своего рода страсть к творчеству.
Следует особо отметить, что такое отношение может
быть характерно практически для всех областей
деятельности в сфере науки и техники, как для серьезного
ученого, пытающегося проникнуть в тайны мироздания, так
и для молодого инженера, занятого проектированием
какой-нибудь особо "хитрой" гайки. Освальд Шпенглер
писал, что "страсть изобретателя… представляет собой
личностное жизненное влечение, личное счастье и
страдание, ему нужны победа над трудной проблемой,
богатство и слава, приносимые успехом. Польза или вред,
созидательный или разрушительный характер изобретения
его не касались бы даже в том случае, если бы о них дано
было знать заранее" [5;484]. Вообще, возникает вопрос,
насколько возможно серьезное творчество без описанной
страсти. По всей видимости, для того, чтобы создать
нечто значительное, нужно посвятить себя работе
полностью, погрузиться в нее "с головой", жить в ней. А
это подразумевает, что работа становится самоцелью. Энди
Гроуф, создатель процессора Pentium III, говорил: "Если
вас не преследует маниакальное желание удвоить число
транзисторов на кремниевой пластине каждые восемнадцать
месяцев, то в полупроводниковой промышленности вам
делать нечего" [Комс. Правда. 26.02.99].
Очевидно, что и в любой другой промышленности или
области исследований необходимо то самое "маниакальное
желание", и именно оно движет творцами. Это сполна
сказывается на результатах, которые особенно быстро
проявляются в технике, иногда создавая впечатление
иррационального и даже абсурдного развития.
Таким образом получаем, что результат применения
высоких технологий в наименьшей степени зависит от них
самих. На социальном уровне он определяется не логикой
развития науки и техники, а системой общественных
отношений, теми или иными частными интересами (например,
крупных компаний) и т.д. На индивидуальном результат в
первую очередь проистекает из необходимости
самореализации личности, только опосредовано служа
общему делу.
Поэтому отвечая на поставленный в заглавии вопрос -
"Высокие технологии: оправданы ли надежды?" приходится
сказать - надежды не оправданы. Глобальные проблемы
человечества неразрешимы исключительно техническими
средствами. Однако, ожидать негативных последствий мы
вправе. Вспомним А. Кларка, критически относившегося к
ученым, которые "…не сумели усвоить важнейший урок
истории нашего века: если что-либо теоретически возможно
и не противоречит фундаментальным научным истинам, то
рано или поздно это будет осуществлено" [2;151].
Учитывая сказанное выше, приходится констатировать, что
появление технологий, несущих угрозу всему живому вполне
реально. И ключ к выходу из этой ситуации лежит не в
разработке какой-либо техники, но в осмыслении себя,
переоценке ценностей, духовной реформации. Дорогу в
будущее должен прокладывать ответственный, мудрый
человек, свободный от технократических и сциентистских
иллюзий.
ЛИТЕРАТУРА:
Касавин И.Т. Отв. Редактор и составитель
Заблуждающийся разум? многообразие вненаучного знания.
М.: Издательство политической литературы, 1990.
Кларк А., ЧЕРТЫ БУДУЩЕГО, М.: Изд. "Мир", 1966. - 288
с.
Рачков В.П. Техника и ее роль в судьбах человечества.
- Свердловск, 1991.
Хунинг А. HOMO MENSURA: ЛЮДИ - ЭТО ИХ ТЕХНИКА -
ТЕХНИКА ПРИСУЩА ЧЕЛОВЕКУ // Философия техники в ФРГ. М.:
Прогресс, 1989. - с. 393-404.
Шпенглер О. Человек и техника // Культурология ХХ
век. Антология. М.: Юристъ, 1995. - с. 454-497.
Эллюль Ж. Технологический блеф // Перспективы
мирового развития в западной литературе. Ч 2. М., 1990.
Статья опубликована. |
|
